Под чужими столами довольно чисто (уборщица недавно вернулась из Одессы), пахнет ногами и пылью. Можно найти чужую обувь, обрывки бумажек, ручки, ложки. В основном там живут провода.
За дверью много ящиков, её так просто не откроешь. Каждый раз надо поворачивать ключ в другом направлении.
Путь к углу стола, где собираются на чаепитие кружки и просыпанный сахар - самое приятное время дня. Как при погружении в сон - очень яркие мысли, можно размахивать руками и корчить рожи, а потом опомниться, спрятать лицо, воткнуть кисти в карманы и зачастить мазками ботинок по дороге.
Оставаться подольше, когда никого, кроме трудоголиков, больше не остаётся - чувствуешь себя не то лазутчиком, не то транссибирским транссексуалом.
Дни превращаются в бумажки стандартных размера и формы, ценных на этой части суши, и я совсем не против. Пока не знаю, что с ними делать, но, думаю, накопившись до критической массы, они возьмут инициативу в свои руки.
За дверью много ящиков, её так просто не откроешь. Каждый раз надо поворачивать ключ в другом направлении.
Путь к углу стола, где собираются на чаепитие кружки и просыпанный сахар - самое приятное время дня. Как при погружении в сон - очень яркие мысли, можно размахивать руками и корчить рожи, а потом опомниться, спрятать лицо, воткнуть кисти в карманы и зачастить мазками ботинок по дороге.
Оставаться подольше, когда никого, кроме трудоголиков, больше не остаётся - чувствуешь себя не то лазутчиком, не то транссибирским транссексуалом.
Дни превращаются в бумажки стандартных размера и формы, ценных на этой части суши, и я совсем не против. Пока не знаю, что с ними делать, но, думаю, накопившись до критической массы, они возьмут инициативу в свои руки.