[who-knows-where]

Мария такая “а напиши про Японию”.
Ну и вот.
...
Сегодня шёл дождь весь день, великан-туман подавился прямоугольным городком и светом уличных фонарей, его туша сияет вокруг пробирающихся на ощупь людей. Я смотрю на это все из аквариума-прачечной, оторвавшись на секунду от книги. Жарко, но стаскивать куртку - лень. Я возвращаюсь к книге.
...


Моя Япония, по большей части - это квартира, или как здесь говорят 部屋 - “комната”. Однокомнатные квартиры - настолько типичное место обитания рядового холостого японца, что даже в агентствах недвижимости пишут “яркая, просторная комната в пяти минутах от метро”.
Так вот, комната. Довольно просторная, по крайней мере для Японии. Одна из стен, опять же как это принято.. А, да что там - комнаты одинаковые везде. Описывая одну, описываешь все. Вплоть до потолочных блоков с одинаковым узором. Так вот, стена - окно. То есть эдакие раздвижные стеклянные двери. Вид на небольшой искусственный водоём, эдакая бетонная яма с тонкой плёнкой воды, по которой так любят бродить птицы. И башню Саурона, ярко-розовый подсвеченный куб с белыми бувками
You
Me
Town
Игра слов! Ты и я и город наш, конечно, но кроме того 夢 town, город мечты.

Око Саурона, значит, бдит, пока под потолком старательно сопит кондиционер. Стеклянные двери, конечно, дают крутой обзор эм, птиц? Но и холод заходит, как к себе домой.
Что позволяет мне хлопнуть рукой по котацу. Стол с одеялом меж двойной крышкой и батареей снизу. Изобретение диавола, на самом деле, так как провоцирует долгие периоды летаргии под этим самым одеялом. Зато он также провоцирует близкий человеческие контакты, когда занемевшие конечности гостей встречаются в удивительно волнующей обстановке анонимного подстолья.

Раздвижные двери же ведут на кухню и далее, думать о них одновременно просто и практически невозможно, настолько пространство стало личным, срослось с и вживилось в подкорку. Ну, когда знаешь, где всё лежит. И если искомого предмета нет в обычном месте, найти практически невозможно - как искать пальцы у себя на животе. Пальцы, растущие из живота ловко укладываются в стопку образов, готовых встретить тебя сегодня ночью.

Что подводит нас к выходу из комнаты, то есть внешнему миру. Площадка, откуда открывается вид на горы. В Японии вообще практически отовсюду видно горы, если вы конечно не в центре мегаполиса. А, да - лестничная площадка открытая, подъездного пространства как такового нет. По соседству вроде бы живут люди, но так как это в основном студенты, ритм у нас несколько разный, и я практически никого не встречаю.

Выходим из подъезда. Можно пойти налево, в супермаркет мебели и садоводства Нафко, откуда прибыла большая часть моей обстановки. Можно пойти направо, где станция, работа и Око Саурона. Иногда вечерами я направляюсь прямо, переходя дорогу в неположенном месте, протискиваюсь между домами (хотя дома редко когда стоят вплотную друг к дружке, пространство меж ними напоминает улицу для одностороннего движения в Праге, там где для пешеходов установлен светофор - двум не разойтись), оказываясь опять же на развилке - бар 1091 или же окономияки.
Все эти не очень богатые опции изучены хорошо, и что-то видеть или думать, путешествуя по окрестностям, нет никакой необходимости.

Думать приходится на работе. Работа! Важная часть. Ещё бы, задаёт режим, придаёт ценность остаткам дней с выеденной восьмичасовой сердцевиной. Ну, у меня восьмичасовой. Считается хорошим тоном уходить несколько позже, особенно если есть невыполненная работа. Наконец уходя, обращаются к офису удобными как чёрт, но трудно переводимыми фразами “お先に失礼します” или “お疲れ様でした”. Возвращаясь на следующий день - говорят “доброе утро”. Каждое письмо/сообщение заканчивается “宜しくお願いします” или его более вежливыми формами. И здесь стандартизация, да.
В магазинах продают пособия - “как говорить на работе”.

У нас довольно необычная компания, с офисом в самой настоящей деревне и без особых переработок (но и без особой зарплаты, ха!). Есть, разумеется, совершенно дикие организации - не далее как вчера ночью, часов эдак в три, на моих глаза в бар вошла тройка к пиджаках и при галстуках - только с работы. Или с работы ли? Может, они с семи вечера прыгали из бара в бар. Не упасть бы в яму совершенно бестолковых обобщений.

К счастью в поездах там или другом каком общественном транспорте разъезжать приходится нечасто, людей в группах не наблюдаю, думать об их судьбах (или судьбах общества в целом) тоже не сподвигаюсь.

Люди в моей Японии делятся на тех, кто уходит и тех, кто уходит позже. В первой категории - студенты университета Хиросимы. Заграничные гости из программ по обмену мелькают, словно луна за быстро несущимися облаками. Немного дольше задерживаются бакалавры - их я успеваю запомнить по именам или же местам подработки. Наконец, среди сравнительных долгожителей - мастера и аспиранты IDEC. Но так как я здесь четвёртый год, и эти товарищи начинают взрываться фейерверками прощальных вечерин.
Ещё долее здесь живут лишь семейные, кажется, люди. Учителя английского, женившиеся на местных, к примеру. Или же осевшие искатели приключений, как профессор Вера из Бразилии, вырастившая здесь своего сына от брака с грузинским чиновником.

Наконец, по-настоящему местные. Они-то знают этот городок, как я знаю свою комнату. Так как это именно что городок, из-за оттока молодёжи в разнообразные Токио и Осаки среди моих знакомых средний возраст - лет 40-50.
Не знаю, как жизнь может кого-нибудь сделать добрым, но факт - добрейшей души человеки. Опять же не знаю, может быть при виде моей сравнительно незрелой физиономии в них пробуждаются родительские чувства.

Пожалуй, пока всё. Часто думается, что когда я её покину, эта страна будет являться мне во времена душевного сумбура, аки бывшие возлюбленные.